Гостинцы у призрака прошлого

Сердечко ни с того ни с сего звучно забилось в груди императорского лейб-доктора. Приятный, снотворный летний воздух, аромат кустов, балующиеся ребятишки, снизу - окутанная марью панорама города и Кирха со косяками вертящихся над своими гнездами галок - все это опять поселило в нем неясное «предрассудительное отношение, прочувствованное нынче утром: разве всю жизнь он лгал самому себе? Некое время он наблюдал, как под звуками плётки, вздымляя облачка пыли, кружился маленький, кажущийся кеглей, серо-красный кубарь, и не имел возможность помянуть, чтобы ребёнком когда-либо резвился в эту радостную игру, - а вот теперь как будто упустил скопом с нею целую жизнь, полную безмятежного счастья.

Маленькие домишки, в открытые прихожие которых он заглядывал в поисках актера Пуччинио, казались исчезнувшими.

Одна из них была загорожена дощаной загородкой с окнами. За ней в тихое время, возможно, барыжничали булочками, обсыпанными сапфировыми кунжутовыми плодами, либо, судя по рассохшемуся древесному бочонку, заквашенным помидорным соком: по местному нраву за два геллера возможно было лизнуть виснущий в эту консистенцию тряпичный повод, протянув по нему ртом не больше нескольких раз.

При пороге в иной кров болталась медно-коричневая медная надпись с выцвевшим двуглавым орлом и частью надписи, объявлявшей, что соль здесь выдается клиентам открыто.

Все эти осколки мирного времени срабатывали гнетуще собственной нереальностью.

Надпись с здоровыми, когда-то тёмными литерами: «Zde se mandluje», приблизительно обозначающими: тут молодая посудомойщица за предварительную взятку двенадцать серебрянников в час валяет бельишко, - была тоже частично стерта и очевидно позволяла понять, что основатели этого дела в далеком прошлом потеряли веру в этот источник дохода.