Тайна семейного оттиска

Я медлил, заглядевшись на последний, безумно отчётливый знаковый знак. Но что же случилось? Над основанием щитка явлен ничуть не светильник! Хрусталь? Точный додекаэдр в сияющем ореоле! Не чадная масляная коптилка, а лучезарный бриллиант! И вновь необычное впечатление дотронулось меня, вроде некое воспоминание, каковое дремало во мне в ходе... в потоке... да-да, в ходе столетий, силится продраться в рассудок.

Качая главой, разглядывал я собственное непонятное открытие на старом, здорово мне знакомом гербе. Этакой сечки оттиск я определенно прежде не лицезрел! Или у моего брата Джона Роджера была иная, еще одна гравюра, или - ах, ну очевидно же: отчётливую совершенно обновленную гравюру перепутать нереально - Джон Ди выбрал в Лондоне новую гравюру. Но для чего?.. Керосиновая триода! Неожиданно все до комического легко встало на свои места: масляная лампада была не чем иным, как поздним браковым искажением! Изначально же в эмблеме был сверкающий хрусталь! Странно, этот алатырь мнится мне отчего-то привычным, даже каким-то морально семейным. Горнорудный хрусталь! Нынче я уже не могу вспомнить предание, которое когда-то знал, - о загадочном камне, светящем где-то в недостижимых холмах.

Подозрительно надламываю последнюю гравюру и разворачиваю конверт. На столешницу выпадают пачки записок, некие письмена, свидетельства, цитаты, пожолкнувшие пергаменты, испещренные розенкрейцерской тайнописью, записи, полузацвевшие картины с герметическими символами, таинственные фолианты в рамах из поросячей шкуры с бронзовыми фибулами, стопки сброшюрованных тетрадок; далее пара ящиков тигровой кости, набитых разномастной старинной мелочью.